Флёр - Страница 109

109

Больше Флер нечего было сказать. Он, похлопав ее снова по руке, пошел вверх по лестнице.

— Нужно поскорее переодеться. Мне сегодня предстоит объявить об этом, и я не желаю марать свою безупречную репутацию опозданием.

Она осторожно спустилась с лестницы, чтобы не упасть. Через коридор подошла к гостиной. Там никого не было. С другой стороны были открыты настежь окна на террасу, откуда до нее доносились знакомые голоса. Кто-то там препирался. Войдя в комнату, Флер смогла разобрать запальчивые слова.

— …Потому что ты абсолютное ничтожество! — говорил Карев-старший. — Ты соришь деньгами на каждому углу, ты дорого обходишься мне, щеголь, ленивец и вообще пустой человек.

— Если бы ты только рассказал мне об истинном состоянии дел раньше, — возражал сердитый голос Петра. — Так нет, я не достоин знать правду. И теперь у тебя хватает наглости обвинять в чем-то меня…

— Ну и что бы ты предпринял, чтобы изменить создавшуюся ситуацию, скажи на милость, если бы я тебе открыл правду, а? — пренебрежительно фыркнул Карев.

— Ты сам отлично знаешь! — Вероятно, в эту минуту они отвернулись в сторону, так как Флер слышала только голоса, не разбирая слов. Ноги отказывались ей повиноваться, и она так и замерла посередине комнаты, не в силах сдвинуться с места.

Вдруг она снова услышала голос Петра, теперь он звучал громче, будто быстро к ней приближался.

— Я мог бы добиться ее согласия, вместе с ее приданым, если бы ты только не вмешался!

Он появился на пороге террасы. Заметив Флер, Петр крепко стиснул зубы. Она услыхала последнюю реплику Карева.

— Мне кажется, тебе абсолютно наплевать, кто из нас в конечном счете женится на ней?

Петр пристально смотрел на Флер, ему очень хотелось возразить брату, но он не мог этого сделать в ее присутствии. Торопливо прошагав через всю комнату, он исчез за дверью. В дверях, выходящих на террасу, показался граф Карев — лицо у него исказилось от гнева, он, тяжело дыша, явно собирался продолжить перепалку. Но, заметив, как и его брат, Флер, тут же осекся.

Флер в полном отчаянии стояла посередине, вся дрожа от негодования, как дрожит собака, почуяв запах дыма. Она не спускала с него глаз, а разум ее, казалось, сковало холодом от пережитого удара. Граф долго внимательно изучал ее. Гнев быстро прошел с его лица, и на нем появилась какая-то странная решимость. Кажется, он понимал, что она в эту минуту переживает. Протянув к ней руку, словно к обиженному ребенку или заблудшему животному, Карев сказал ласковым голосом:

— Подойдите ко мне, я должен поговорить с вами. Все в порядке. Ну подойдите же ко мне, цветочек мой. Все на самом деле в порядке.

Флер сделала шаг вперед. Когда она подошла поближе, граф взял ее за руку. В глазах его сквозила нежность и надрывающая душу печаль. Он отвел ее на террасу. Они подошли к перилам, в самом дальнем углу, и там остановились. Карев не выпускал ее руки. Они пристально смотрели на землю внизу, на прекрасный парк, с золотистыми бликами рано наступившего теплого вечера. В бледнеющем небе живо носились ласточки, наслаждаясь приятным летним днем.

— Значит, вы все знаете, — вымолвил он наконец. — Кто вам сказал? Полоцкий?

— Да, мы встретились с ним на лестнице.

Он вздохнул.

— Я хотел вам сам сообщить об этом.

— Для чего? Я не требую от вас никаких объяснений. — Она и не предполагала, что у нее вырвутся такие грубые слова.

— Да, да, просто обязан. Душенька, если бы мы жили в этом мире одни — я и вы!

— Не надо, — нервно запротестовала Флер. — Не стоит так говорить об этом. Не называйте меня такими…

— Вы хотите сказать, что я неискренен? — Граф порывисто повернулся к ней, глаза у него горели почти гипнотическим огнем. — Вы могли и не знать после этих двух лет, как я к вам отношусь! Мне казалось, что в Лондоне, и даже здесь, мы стали настолько близки, что сможем избежать всяких недоразумений…

— У вас, вероятно, на самом деле нет сердца, если вы, затрагивая эту тему, говорите о Лондоне, и когда, в такую минуту!

— Поэтому я и обязан с вами объясниться. Мне нужно было вам довериться еще тогда. Мне казалось, что вы все поняли, что вам известно, почему я поступил таким образом, но, как выяснилось, между нами все еще существуют расхождения, и мы по-разному представляем себе кое-какие вещи. Возможно, такое неизбежно между мужчиной и женщиной. Зная, что мне предстоит покинуть вас, я сделал все, чтобы защитить вас. Но я хочу чтобы вы поняли одно: если бы речь шла только обо мне, я бы никогда не уехал из Англии без вас. Но я не был волен в своих поступках…

Флер попыталась высвободить руку, не вынося его горящего обжигающего взгляда.

— Если вы не были свободны, то для чего разыгрывали передо мной олицетворение свободы? У вас нет никакого права заставлять меня любить вас!

Карев еще сильнее стиснул ее руку. Повернувшись к Флер, он в отчаянии пожал плечами.

— Готов вам поклясться, что я не играл такой роли, я не хотел заставить вас влюбиться в меня. Разве вы заставили меня полюбить вас? Просто так случилось. С первого взгляда, когда я увидел вас, мне было так хорошо с вами, я себя чувствовал так естественно, словно мы давно знали друг друга. Я вел себя, подчиняясь инстинкту, не осознавая, куда это могло нас привести. До того самого дня, когда на меня набросился ваш разъяренный приятель, защищая вас, словно верный пес свою хозяйку. Я тогда подумал… — Он опять закусил губу. — Безумие сейчас ворошить прошлое, я это отлично понимаю, во мне кажется, что мы с вами никогда не разлучались. Вы всегда были частью меня самого, живой тканью моего тела. Я никогда не думал…

109