Флёр - Страница 5

— Осмелюсь в таком случае сказать, что Всевышнему виднее, — с уверенностью в голосе возразила тетушка Венера. — Не тебе вмешиваться в дела Его.

— Но вы сами проявляете заботу о своих слугах, когда они болеют, — упорствовала Флер. — А когда они стареют, вы платите им пенсии, дарите подарки.

— Разумеется, приходится заботиться о своих иждивенцах, по той простой причине, что они зависят от тебя. Когда берешь кого-нибудь в услужение, ты тем самым лишаешь его возможности самому заботиться о себе. Это — твой долг. Остальное, увы, нет!

— Ну, а бедняки…

— Не в твоих силах, Флер, помочь всем страждущим, и ты отлично знаешь это. Правды не скроешь. Ты можешь облагодетельствовать от силы одного из сотни, чем только ухудшишь положение остальных. Лучше оставить их наедине со своими трудностями. Если они не в состоянии выжить, пусть умирают, и дело с концом.

— Нет, тетушка Венера, я не могу до конца согласиться с вами. Когда я вижу мужчину, женщину или ребенка в беде, когда я знаю, что смогу облегчить их страдания…

— Вот видишь? — с ликованием воскликнула Венера. — Вот в чем собака зарыта! Все дело в твоей личной гордыне, твоем тщеславии. Опасайся греха гордыни, Флер. Не твоей, а рукой Божией вершится их судьба. Разве не так? А ты становишься между человеком и его свободным волеизъявлением. Если Богу угодно послать ему испытания, чтобы закалить его душу и испытать ее, какое ты имеешь право вмешиваться?

— Ах, полноте, тетушка, можно ли причинить вред душе бедной женщины, если передать узел с пеленками для ее новорожденного ребенка?

Дискуссия продолжалась, темы ее к взаимному удовлетворению все расширялись, блуждая от теологии к филантропии, от философии к скалистым ландшафтам, антропологии и древним культурам. Когда они добрались до спартанцев, бросавших на произвол судьбы слабого ребенка, тетушка Эрси от скуки и непонимания заумных слов, вполне естественно и незаметно, впала в освежающий сон.

Флер и ее тетушка Венера больше всего на свете обожали четкие, разящие наповал аргументы в жарком споре, которые тренировали и укрепляли интеллект, хотя их взгляды и расходились по многим, если не большинству, предметам. Такими упражнениями они занимались уже многие годы. Венера сыграла огромную роль в воспитании Флер.

Мать Флер была младшей из трех дочерей в семье изгнанников графа и графини де Ври, которые в 1793 году бежали из революционной Франции, захватив с собой две большие парусиновые сумки с драгоценностями, которые стоили целого состояния.

В то время графиня была на последних месяцах беременности, и Венера, обладавшая комплексом тщеславия, гордилась тем, что ее зачали на территории Франции, что, как она понимала, делало ее куда более француженкой, чем ее родных сестер. За первыми родами последовали другие, но, к сожалению, все мальчики умерли, и в семье остались только три дочери — Венера, которая родилась в 1801 году, Арисия, родившаяся в 1804 и Федра, появившаяся на свет в 1806.

Венера, первенец графа и графини, была любимицей отца. Он всегда относился к ней как к связующему звену с родиной. Поэтому граф постоянно уделял ей много внимания и дал превосходное образование. Но печальные события на родине превратили его в отшельника. У него был трудный характер, и, хотя он научил Венеру здраво мыслить и посвятил дочь в такие предметы, которые в те времена считались неподходящими для девушки, граф проявлял к ней мало нежности. В библиотеке отца никогда не играли, там не раздавался детский смех. Венера превратилась в серьезную неразговорчивую девушку. Отец ее все более ожесточался, глубже уходил в себя, заражая свою воспитанницу интеллектуальным высокомерием.

Арисия с Федрой, воспитанные полностью матерью, выросли в миловидных дурочек, которых и ожидало общество того времени. Несмотря на то, что отец все дальше отстранялся от мира, его дочери заключили счастливые браки. Венера вышла замуж за сэра Фредерика Хоара, сына банкира; Арисия — которая, переделав свое имя на английский лад, стала Эрси — взяла в мужья лорда Маркбая, а Федра вступила в брак с сэром Ранульфом Гамильтоном, баронетом со скромным достатком, который уже завоевывал славу знаменитого ботаника.

Несмотря на трудности переживаемого времени, все мужья дочерей семейства де Ври успешно построили свою карьеру. Сэр Фредерик, считая, что отцовский банк ограничивает рамки его деятельности, добился своего избрания в парламент. Он без особых усилий пережил реформы 1832 года, стал другом такой непопулярной личности как Эдвин Чедвик и начал проявлять особый интерес к народному здравоохранению и общественным работам.

Лорд Маркбай тоже вполне овладел искусством выживания, хотя в его случае все решила не яркость талантов, а скорее отсутствие оных — в этом он черпал свою силу. Лорд никогда ни с кем не ссорился, никогда не выражал оригинальных идей, просто был прирожденным придворным. Процветая во время мягкого правления Вильяма-моряка, он добился еще большего по восшествии на трон юной королевы. При нем состоялся переезд двора из замка Сент Джеймс в Букингемский дворец, он без особого ущерба для себя пережил чистки в дворцовой страже, проведенной лордом Мелбурном и принцем Альбертом, и наконец был назначен королевским хранителем мантий. Маркбай достиг таких вершин только потому, что относился к числу немногих придворных его ранга, обладающих безупречной честностью. Эрси была принята на службу во дворец в качестве фрейлины королевы, ее восхищение монаршей четой и благодарность за их милость были обеспечены высоким доходом до конца дней.