Флёр - Страница 77

— Мне очень жаль, что вас так долго задерживали, — сказал Полоцкий, провожая их до своей кареты. — Они, в сущности, добрые и порядочные люди, но их, как ослов, нужно постоянно погонять, если вы хотите сдвинуть ваше дело с мертвой точки. Я должен был вас встретить, но меня задержали в пути. Надеюсь, мой слуга разыскал вас, не так ли? Ну вот мы все здесь, в полном сборе, а это моя карета. О багаже не беспокойтесь, мои люди за ним присмотрят.

Большое, с открытым верхом ландо, покрытое блестящим черным лаком, было запряжено четверкой прекрасных белых лошадей. Оно было внутри обито голубым бархатом с золотистой бахромой, кучер и слуга были одеты в ливреи того же тона. Флер даже заморгала от такой выставленной напоказ роскоши и гадала, неужели все у их хозяина будет в этом роде.

Полоцкий, подсадив их в коляску, забрался в нее последним. Слуга заботливо укутал всем ноги большими меховыми шкурами.

— Еще довольно зябко, — сказал Полоцкий, — но я подумал, что лучше опустить верх, чтобы дать вам возможность полюбоваться городом. Хорошо устроились? Моя дорогая жена хотела встретить вас, но я запретил ей. Надеюсь, вы меня простите, у нее слабое здоровье, к тому же никто не знал, сколько вас продержат в порту. Бедная Софи, последнее время она себя плохо чувствует…

Карета выехала со двора таможни, и кучер перевел лошадей на легкую рысцу. Вскоре они впервые увидели этот удивительный город, и даже сэр Ранульф не смог сдержать своего восхищения его широкими проспектами и громадными площадями. Большие здания были окрашены в самые разнообразные цвета — от розового и голубовато-пестренького, как яичко малиновки, до зеленого, красного, небесно-голубого и терракотового. Через город пролегла целая сеть каналов, которые поблескивали под солнцем между красивыми гранитными набережными. Через них то тут, то там были переброшены ажурные деревянные мостики. Они увидели три больших бульвара, сады, статуи и фонтаны, а также поразительное количество церквей, позолоченные, покрытые эмалью купола сияли, как драгоценные камни, и каждый из них был увенчан великолепным золотым крестом, устремленным в бледное небо.

Гамильтоны все внимательно осматривали, поражаясь невероятной красотой города, а добряк Полоцкий на ходу рассказывал им о достопримечательностях, мимо которых они проезжали.

— Троицкий мост, здесь находится один из главных городских рынков. Конечно, сейчас тут тихо, так как до сих пор длится Великий пост. Но пройдет несколько дней, наступит Пасха, и снова все оживет. Моя маленькая дочурка Людмила тоже просила взять ее в порт, но я велел ей оставаться дома с мамой. Мне не хотелось, чтобы она утомляла вас свей болтовней, пока вы как следует не устроитесь. Она так взволнована вашим визитом… А это — Невский проспект, наша главная торговая улица. Как ваша Риджент-стрит, только шире и длиннее… А вон там стоит Казанский собор. Мы обычно посещаем церковь Святой Анны, так как она ближе к дому, лишь когда бывают торжественные празднества… Мы точно не знали, когда вы приедете. Софи с Милочкой — так мы называем Людмилу — на последней неделе пять раз меняли цветы в ваших комнатах. Надеюсь, что у меня вам будет удобно. Если вам что-нибудь понадобится, то спросите… А это река Нева. Она для нас источник жизни, как Нил для египтян… Софи подобрала для вас слуг, но если кто-нибудь из них вам не понравится, то скажите, и мы тут же заменим любого… А это Английская набережная, на ней стоит дом нашего старого знакомца — Карева… Вон он.

Флер, поглядев туда, куда указал ей Полоцкий, вздрогнула.

— Неужели весь тот дом его?

— Да, это дворец Карева. Его построил Растрелли. Мне кажется, он всем очень нравится. К тому же там прекрасный сад. Я, правда, внутри не был ни разу. А вон то здание со шпилем — Адмиралтейство…

Флер уже его не слушала. Она смотрела на громадный фасад дворца, выкрашенного светло-голубой краской, с колоннами, многочисленными портиками и белыми — для контраста — фронтонами над каждым из бесчисленных окон. Ей не стоило убеждать себя, что размеры здесь — не самоцель, другие дома были еще больше. Она вдруг вспомнила рассказ Карева о том, как он смотрел на своего брата из окна своего дома, и картина, которая тогда возникла у нее перед глазами, никак не соответствовала этой гигантской барской резиденции.

Какая глупость, как ей в голову только пришло, что она, мисс Флер Гамильтон из Чизвика, могла заинтересовать такого человека, владельца такого роскошного дворца, а возможно и другого в деревне и еще Бог ведает чего? Разве мог граф Карев даже подумать о женитьбе на ней? Это, конечно, была шутка, шутка дурного тона! Флер почувствовала себя униженной оттого, что в прошлом так глупо себя вела, а ее размышления об уязвленной гордости и падении так и не позволили ей услыхать большую часть того, что объяснял им Полоцкий.

Они свернули с Невского проспекта на другую улицу, чуть-чуть уже и не такую оживленную, но все равно раза в два шире Риджент-стрит. Наконец ландо подъехало к большому красивому дому из красного кирпича, отделанному карнизным камнем. Ступени из белого камня с чугунной фигурной балюстрадой с обеих сторон вели к парадной двери. Сбоку от дома они мельком увидели просторный двор, на котором, вероятно, находились конюшня и флигель для прислуги. Этот особняк, конечно, уступал по размерам дворцу Карева, но был раза в четыре больше их дома на Гроув-парк.

«Вот тебе еще пара уроков, чтобы не носилась со своей гордостью и предрассудками», — увещевала себя Флер. Мистер Полоцкий широко улыбался гостям с таким откровенным, с таким неподдельным удовольствием, что ей стало стыдно за свой снобизм.